Погода была сегодня просто чудесная! Солнышко, весь день светившее так яркое и согревавшее все живое, собиралось немного отдохнуть, уступая место луне – властительнице ночи. Южный ветер, мягкий и теплый, обдувал, приятно касаясь кожи, в воздухе появились столь надоедливые комары, вышедшие на охоту. Люди, кто второпях, кто не спеша, шли домой. Кого-то дома ждали родные и близкие, приготовив ужин, готовые выслушать, как прошел день. Кого-то не ждали, а поджидали, чтобы снова отругать за какой-нибудь проступок, и на эмоциях, громко хлопнув дверью, уйти в никуда. А кого-то вообще и не ждали, и не поджидали. И есть в этом как «плюсы» так и «минусы»: никто не будет ставить тебе свои условия, если ты живешь один, ты волен делать, что хочешь. Но в то же время никто не обнимет тебя холодной ночью, не согреет свежезаваренным чаем, не подаст слегка подгоревшую яичницу на завтрак. В прочем, сейчас не об этом. Хатцуне стояла посреди  улицы. В толпе «серой массы» ее бирюзовые хвостики были словно ярким пятном на белоснежном холсте. И, возможно, думала, она так оно и есть. Ведь все из идущих мимо нее, знали куда им идти. У нее же совершенно не было никаких подходящих идей. Все, что ей приходило в голову, не соответствовало ее желаниям и нынешнему прекрасному настроению: идти домой было бы слишком скучно, а гулять вечером в одиночестве не совсем безопасно, и, как назло, она забыла мобильный дома. Мику смотрела на облака, медленно плывущих по синему небу, щедро раскрашенным солнцем в розоватый оттенок, в некоторых местах переходящий в фиолетовый. «Такой же цвет, как и у ее глаз…» Незаметно для самой себя же Хатцуне тронулась с места и пошла по направлению к дому Аманды, свернув с главной шумной улице города. Солнце, словно подтверждая удачный выбор идеи, освещало уличку, и девушке казалось, что все дома стоят, словно в тени, кроме одного единственного дома – дома подруги.
- Добрый вечер, как поживаете? – Мику улыбнулась маме Аманды, которая открыла ей дверь, и была столь же прекрасна, что и подруга Хатцуне.
- А, Мику? Здравствуй. Ты пришла к Аманде? Проходи, она в своей комнате, сейчас позову.
- Спасибо, - девушка прошла в дом. Здесь было так светло и уютно: лучи солнца проходили сквозь открытые окна и заполняли дом теплом, а из кухни доносился приятный запах чего-то вкусненького.
- О, Мику. Привет, - на лестнице стояла улыбающаяся Аманда, ласково поманившая подругу за собой в комнату.
- Так необычно. Не ожидала, что ты зайдешь. Что-то случилось или в гости зашла?
- Что значит не ожидала? – в голосе Мику прозвучала легкая обида, - Я что, не могу просто так зайти к своей хорошей подруге? Или может… Я тебя отвлекаю? Может, к тебе должен прийти молодой человек? – Хатцуне хихикнула, но заметив, что Аманде не понравилась ее шутка, ведь это была не совсем приятная для нее тема, извинилась за свою бестактность.
- Подожди немного, - виновато сказала Аманда и вышла помочь маме, которая ее позвала.
Мику лишь кивнула и посмотрела в след. В комнате, так же как и во всем доме было солнечно и уютно, но было множество деталей, которые отличали ее от всех остальных. На столе стояло несколько фотографий, на которых Аманда улыбающаяся обнималась со своими родителями и друзьями. Одна из них была сделано в то время, когда они с Мику только познакомились, на ней Аманде было около пяти лет. Хатцуне поднялась с пола, улыбаясь своим воспоминаниям, и подошла к столу, чтобы рассмотреть фотографию получше. Тогда они часто проводили время вместе. Мику постоянно искала приключения, шумела, попадала в различные ситуации, а Аманда все это время бережно сдерживала ее пылкий характер, мягко указывая на ошибки и вытаскивая из неприятностей, в отличие от родителей, которые очень сильно ругали Хатцуне за такие выходки. Тогда Аманда была для нее как цветок в пустыне, спасительный остров в океане, солнце во Вселенной, глоток воздуха в космосе. Да и сейчас была, просто слишком многое изменилось: и у Аманды и у Мику появились новые знакомства, новые связи, новые «спасители». Девушка поставила фотографию на место, и тут ее взгляд упал на маленькую книжку, скорее похожую на дневник. Хатцуне заинтересовано коснулась переплета и взяла книгу в свои руки. «Если это дневник, то почему он лежит на столе, а не спрятан в укромное место?» Мику осторожно открыла первую страницу, на которой оказалось подтверждение тому, что на руках у нее, действительно, дневник, а не обычная книга. Увидев это, девушка даже вздрогнула, резко обернувшись, чтобы убидиться в том, что никто не застал ее за этой наглостью. В комнате никого кроме нее не было, и Хутцуне уже было собиралась положить дневник на место, но любопытство ее пересилило. «Что там может быть такого, чего Аманда мне еще не рассказывала? Я просто взгляну и все. Не буду даже читать» Мику снова открыла дневник и быстренько пролистала до последней страницы, решив начать именно с нее. Страница была оформелена очень аккуратно, сразу было видно, что человек вкладывает всю свою душу в эту тетрадку. «А то с моим характером меня могут часто обманывать и предавать, а так не хочется снова чувствовать эту режущую боль в груди» Хатцуне усмехнулась, совершенно не подумав о том, что сейчас она, возможно, совершает то, что как раз и можно назвать предательством человека, которому доверяли. «Да уж, меня тоже легко обмануть» Девушка собиралась перелистнуть страницу, подумав, что Аманда пишет здесь о своем характере, но случайно зацепила взглядом следующую строчку «Я вспомнила его. Этот чертов Рю. Удивительно, что все так случилось. Влюбилась с первого взгляда и сразу по уши, а не по колени» От удивления, Мику застыла, перечитывая несколько раз предложение, но, совершенно не понимая его смысла. «Рю? Кто такой Рю? Почему она мне о нем не рассказывала?» Нахмурившись, Хатцуне с уверенностью продолжила читать дальше. «Не хочу плакать снова, я ведь все уже выплакала!...

Дочитав запись в дневнике, Хатцуне все еще стояла, держав тетрадь в своей руке, не двигаясь, не мигая, пытаясь понять написанное. Для нее совершенно исчезло понятие времени и пространства, поэтому она даже не услышала, как в комнату вошла Аманда, не смотря на то, что та даже что-то сказала. Мику всегда считала, что она знает о подруге все, так как та ей все рассказывает. Думала, что между ними нет секретов… Все дело в характере девушки. Для нее отсутствие секретов доказательство полного доверия и, самое главное, нужности. Она вообще всегда хотела, чтобы любой человек отдавался ей всецело. Только ей и никому больше. Поэтому каждый раз ревновала, когда кто-либо из ее окружения начинал уделять внимание кому-то больше, чем ей. Хотя, это могло быть не так. Ну, рассказывает человек тебе о какой-то новой подруге, он же не может о тебе же с тобой разговаривать. Но для Мику все это оставалось за гранью контроля. Поэтому сейчас, прочитав то, что не рассказывала ей Аманда, она чувствовала что-то среднее между досадой, обидой и невероятной грустью. Любовь – это самая основная тема в разговоре у подружек. Все девочки только и делают, что рассказывают друг другу о любви. У кого-то она страстная, у кого-то нежная, скромная, у кого-то несчастная и невзаимная, а у кого-то полная экстрима и приключений. И даже если она тайная, все равно нужно поделиться с подругой. Ведь какой же это будет настоящий секрет, если о нем совершенно никто не знает? Держать что-то в секрете намного интереснее с кем-то. «К тому же, неужели Аманде действительно совсем не хотелось поделиться со мной? Чтобы я ее поддержала, успокоила… Совсем? Прошло действительно слишком много времени. Мы потеряли то доверие, что было между нами в детстве. Теперь у Аманды новые лучшие друзья, которым можно доверить все, что на душе лежит. Я не нужна ей больше, зря только пришла…» Руки Мику под тяжестью раздумий ослабли и опустились, в руках все еще находился дневник, открытый на последней странице…
- Мику!
Хатцуне очнулась только тогда, когда Аманда вырвала у нее из рук тетрадь. Посмотрев на подругу, Мику почувствовала, как к глазам подступают слезы. Ей почему-то хотелось, чтобы сейчас этот дом вместе с дневником, вместе с Амандой растворился бы, и все это оказалось просто сном. «Почему? Аманда, почему?!» Ком подкатился к горлу, и захотелось прокричать как можно громче: прокричать все свою боль и обиду. Сердце сжалось сильнее, и Мику опустила и закрыла глаза, чтобы удержать слезы. Ей была неприятна вся эта ситуация. То, что она прочитала, и то, что Аманда теперь сердится на нее. В первый раз за всех их общение. Аманда, которая всегда спокойно терпела ее выходки, ласково успокаивая своим голосом, теперь его на Мику повысила.
- Прости.
От удивления Хатцуне распахнула глаза, но голову не подняла, все еще глядя в пол. «Что? Прости?» Злость дрожью прокатилась по телу так, что Мику сжала сильнее кулаки и стиснула зубы. «Прости говоришь…» Тело сжалось как пружина и, когда девушка уже больше не могла сдерживать напор, ринулось в сторону Аманды.
- Прости?! За что ты просишь у меня прощение, Аманда? – Мику схватила подругу за плечи, из глаз ее прыснули капли слез, она еле сдерживалась, чтобы удержать новые. – За что?! За то, что я прочитала твой дневник? Или за то, что ты молчала все это время? А? Отвечай, когда я у тебя спрашиваю!
Мику сжала руки, которые держала на плечах у Аманды. «Ну почему? Почему ты такая? Аманда, черт тебя побери! Я прочитала твой дневник, а ты извиняешься?!» Взгляд Хатцуне переводила то с одного глаза подруги, то с другого. Она чувствовала, что не может больше сдерживаться, что ей хочется по чему-нибудь треснуть как следует, чтобы успокоиться.
- Ты всегда будешь плакать, если будешь себя так вести, - чуть ли не сквозь зубы прошептала Мику и резко сняла свои руки с плеч Аманды. Эмоций становилось все больше, они накапливались и увеличивались, как снежный ком, нужно было дать им волю, освободить. «Но не здесь. Я не хочу здесь больше оставаться»
- Прости, что прочитала твой дневник. Я пойму, если ты не захочешь со мной больше общаться, - как можно спокойнее сказала Хатцуне, прикрыв глаза и повернувшись к двери. – Спасибо за прием.

Вдохнув и задержав дыхание, словно пытаясь тем самым придать себе уверенности, Мику направилась к выходу. Сердце бешено отбивало ритм в висках, все расплывалось из-за слез, и так сложно было двигать телом, словно к каждой конечности было привязано по гире. Подойдя к двери, Хатцуне немного замедлила темп. Каждый раз, в основном, причиной всех ее бед являлись как раз таки вот такие неконтролируемые вспышки гнева. Сколько раз она уже попадалась на удочку своих эмоций, сколько раз страдала из-за своей импульсивности. «И почему время нельзя повернуть вспять? Я бы ни за что не повела бы себя так, если бы мне дали возможность все переиграть. И почему я вдруг вообще начала плакать? Да что со мной? Аманда и то спокойнее, хотя, это ее дневник прочитали!» Вся злость, которая накапливалась в ее сердце с того момента, как она посчитала Аманду неким предателем, все разочарование и обида теперь были направлены на нее саму же, и от этого, к сожалению, стало лишь только хуже. Всегда легче обвинить кого-то, чем признать свои ошибки. «Я не могу просто так уйти. Это будет неправильно. Это не я «жертва», а Аманда» В тот момент, когда Мику собиралась развернуться, чтобы попросить прощения за свое неадекватное поведение, Аманда схватила ее за руку, что слегка сбило с толку Хатцуне и нарушило предполагаемый план действий.
      - Ты прочитала про Рю. Я его встретила, когда мне было пятнадцать, и я влюбилась в него. Наша встреча была мимолетна, а затем оказалось, что мы учимся в одной школе. Так получилось, что мы стали общаться, а затем я призналась ему...Он ответил взаимностью и я была пьяна радостью этим. Однако потом...
Мику ужасно хотелось прервать этот рассказ, сказать, что Аманда не обязана перед ней оправдываться и не обязана посвящать в свои тайны, но она словно лишилась голоса, словно разучилась говорить. Ее подруга все так же продолжала объяснять ситуацию, и на ее глазах уже проступили слезы, а Хатцуне только и могла, что молча стоять, слушать и винить себя в происходящем. Ведь ни кто иной, как она заставляет сейчас эту светлую, милую девушку, стоящую перед ней, переживать те чувства и эмоции снова. Когда Аманда опустилась на пол, Мику по инерции опустилась за ней, немного погодя, обняла и крепко прижалась. Она чувствовала вибрацию тела подруги, легкие вздрагивания и всхлипывания, своим крепким объятием ей хотелось остановить эти процессы и  успокоить, но она лишь сама начала сильнее плакать.
- Прости… Прости меня, пожалуйста, - Хатцуне еще крепче обняла девушку, зарываясь в ее темные волосы, чтобы та не могла ненароком вырваться и прервать исповедь нашей виновницы, - это я во всем виновата. Мне так жаль… Яне хотела, чтобы все так получилось. Я… Я…
Говорить было все сложнее: мешал ком, подкативший к горлу и слезы, в том количестве, при котором уже бывает тяжело дышать. Мику вытерла слезы рукой и, сглотнув, продолжила, пока Аманда не успела ее перебить:
- Я такая эгоистка. Только и делаю, что приношу всем неприятности, и требую к себе внимания. Ты не обязана мне это рассказывать… - немного погодя, добавила, - мама может зайти, а мы тут сидим с тобой полы слезами моем.
Хатцуне тихо засмеялась, хотя ее смех был больше похож на всхлипы. Она разомкнула объятия и посмотрела на подругу. Есть люди, которым не идут слезы, а есть, которым идут. И не смотря на то, что Аманда была и сейчас прекрасна, Мику решила отнести ее к первой категории, желая про себя больше не видеть подругу в слезах. Поправив Аманде челку и нежно вытерев ее слезы со щек, Хатцуне ласково улыбнулась:
- Ты же не сердишься на меня? Давай, не будем больше ссориться, а лучше приступим к тому, что собирались сделать с самого начала? А то чай скоро совсем остынет.

Когда Аманда уткнулась мокрым носом в шею Хатцуне, Мику почувствовала тяжесть ответственности за происходящее. Рука девушки невольно, словно отдельный живой организм, коснулась темных волос подруги и мягкими поглаживаниями попыталась ее успокоить. Причинять боль вот так вот близкому, не желая этого, уже вошло в привычку. Будучи заинтересованной личностью в происходящем вокруг, Мику игнорировала важные нравственные  мелочи, пытаясь обхватить все сразу и наступая все так же на одни и те же грабли, которые каждый раз больно стукали ее по лбу. Ей нужно было влезть в каждый потаенный уголок души человеческой, узнать все и вся, не оставляя совершенно ничего приватного для обладателя этой самой души. Конечно, она действовала исключительно из благих намерений, но совершенно не замечала своего невежества, опустошая людей. В погоне за дружбой и желанием иметь хорошие отношения со всеми, она втаптывала в грязь уже установившиеся, с каждым разом, все глубже и глубже, останавливаясь лишь тогда, когда боль от происходящего охватывала «жертву», и та не могла уже больше терпеть. Хатцуне хочет свободно общаться со всеми, но при этом ее сердце наполняется ревностью, когда кто-то из ее близкого окружения отдает предпочтение кому-то другому, а не ей. Ревность закрывает ей глаза, затыкает ей уши и «писклявым голосом» наполняет голову вредными мыслями. Она пытается с ней бороться, но у нее не всегда выходит. Не вышло и сейчас, поэтому она вновь сорвалась, поэтому вновь попалась в сети недобрых эмоций, и причинила подруге боль. В этом заключается ее эгоизм, в желании быть чьим-то собственником.
Аманда уже в который раз извинилась, и от этого где-то в районе груди Мику вновь сильно обожгло угрызение совести, словно она пролила на себя раскаленный жир. Сейчас эти извинения звучали для нее словно отказ в любви, словно новость о смерти близкого без всякого преувеличения. Боль от понимания того, что она снова совершила грубую ошибку, прокалывала каждую клеточку ее тела ядовитыми иглами. И ядом на этих острых иглах как раз таки и являлись извинения Аманды. «Пожалуйста, не проси больше прощения… Я умоляю тебя, хватит. Не надо. Прекрати. Ты ведь не виновата. Зачем, зачем…»  Предложение приступить к чаепитию было единственным выходом, который пришел в голову Мику, в поисках избавления от этих жутких мучений. «Осадок, конечно, останется, как накипь в чайнике, но так бороться будет уже легче» Приняв красивую фарфоровую чашку из хрупких рук Аманды, Хатцуне сразу же попыталась сделать глоток уже слегка остывшего чая, чтобы промочить сухое горло. Попыталась, потому что на удивление сделать глоток оказалось не так просто. Обычно это объясняется фразой «ком в горло не лезет». Пришлось приложить достаточное усилие, чтобы проглотить, наконец, жидкость. Печенье девушка брать не стала, полагая, что его проглотить уж точно не удастся, хотя, выглядело оно довольно аппетитно, и, опустив чашку на колени, взглянула на подругу, которая наоборот мило принялась за «трапезу». «Ты успокоилась. А это самое главное»
- Ты хочешь узнать про Рю или мне не стоит говорить? – неожиданно для Мику спросила брюнетка.
Хатцуне рассчитывала на то, что тема закрыта, и можно сделать вид, что ничего не произошло, поэтому этот вопрос ввел ее в легкое оцепенение. Конечно, она хотела узнать про Рю, ей хотелось, чтобы Аманда доверилась ей, но она была не настолько эгоистичным и безнравственным человеком, чтобы заставлять ее делать это сейчас. Совесть еще испытывала страшные муки, которые даже не снились создателям китайских пыток. Ее голос эхом раздавался в голове, заглушая все прочие, не подсказывая, к сожалению, как выйти из этой ситуации. Более того, где-то в желудке своими острыми когтями решил пощекотать стенки органа страх. Страх того, что она снова сорвется. Хатцуне знала, что Аманда не заслуживала такого отвратительного отношения. Никто не заслуживал, но она не заслуживала его больше всех. Этот добрый, отзывчивый человек с большим сердцем, который не всегда может довериться, но всегда сохранит твои секреты в тайне, который не скажет тебе, что ты последняя фекалия в лицо, но и не будет говорить плохого за спиной. Этот человек, встреча с которым означает невероятное везение, не заслуживает удара ножом в спину, его нельзя предавать, нельзя заставлять плакать. Слезы этой девушки  равносильны живой воде. Видеть ее несчастной равносильно падению с большой высоты: ты уже знаешь, что не спасешься, чувствуешь приближение неизбежной смерти, и ничего, ничего не можешь с этим поделать. Мику решила, что в данной ситуации уж лучше давиться печеньками, которые в горло не лезут, чем отвечать на заданный вопрос, поэтому схватила сразу две и запихнула себе в рот. Она надеялась на то, что, возможно, Аманда отвлечется, сменит тему, а потом и не вспомнит о чем говорила, но подруга не собиралась сдаваться и терпеливо выжидала ответа. Выбора не было, нужно было что-то сказать. Как можно медленнее Хатцуне «перемолола» печенье во рту и, запив его чаем, чтобы оно легче прошло в пищевод, соизволила, наконец, вставить свое слово:
- Я хочу, но тебе не стоит говорить.
«…Если ты того не хочешь». Голос ее звучал уверенно и даже немного холодно так, что Мику сама слегка удивилась. Проиграв всю ситуацию в бестолковой голове еще раз, она в какой-то момент даже пожалела, что не попросила все рассказать, но все же согласилась с мыслью о том, что это должно быть  искренне желание Аманды, а не ее эгоистичная просьба. Снова примкнув губами к чашке, Мику посмотрела в глаза Карпентер, желая узнать, о чем же она думает и какие действия предпримет на столь неоднозначный ответ.

Отредактировано Hatsune Miku (2012-07-16 07:07:29)

Так получается, что различные "чп" в телевизоре обычно не связываются у нас с реальной жизнью, а считаются явлением инопланетным. Это я, конечно, загнула, но, согласитесь, многие из нас думают, что то, что происходит в "цветном ящике", с нами никогда не произойдет. Точнее даже не то, что думают, а просто представить себе не могут, что их могут ограбить, изнасиловать, отравить или убить пулей в лоб. К чему я, вообще, завела об этом разговор? К тому, что не у каждого подругу на спор хотят заманить в постель, ради тридцати тысяч. Кому расскажешь, подумают, что это сюжет очередной драмы с элементами комедии. Вот и Хатцуне, мягко говоря, не сразу вникла в происходящее, по несколько раз анализируя слова Аманды в голове, пытаясь найти в них хоть капельку фальши, чтобы убедиться в том, что это все ложь, нагло придуманная ложь. Но увы. Это, конечно, не всемирная катастрофа, равносильная концу света, но кто-то (не помню уж кто) писал, что каждый человек - отдельная планета и даже Вселенная, а это значит, что его проблемы можно приравнять к извержению вулкана, цунами, урагану и прочим катаклизмам (даже к разрушению солнечной системы. Хотя, да, я снова загнула). Безусловно, бывают разные проблемы и похуже, но мы их сейчас не трогаем, и говорим именно об использовании чистых искренних чувств, в качестве некого заработка денег.
Некоторое время в комнате висела гробовая тишина. И эпитет "гробовая" в данной ситуации ей, действительно, подходил, и не только потому, что от этой тишины по телу бегали леденящие до кончиков пальцев мурашки. Казалось, было слышно как хрустит пыль под лапками у мухи, деловито расхаживающей по верху книжного шкафа. И уж точно было слышно, как гремит посудой на кухне хозяйка дома. Все это время Мику старательно пыталась подобрать нужные слова поддержки и возмущения. Обычно у нее это не вызывало никаких сложностей, и даже получалось как-то само собой. Ведь поддержка и советы были основными элементами ее жизни, подпитываемые чертой характера, называемой "помочь всем и вся". Но сейчас ничего разумного в голову не приходило, она была совершенна пуста, словно представляла из себя лишь черепную коробку без всяких там мозгов и к нему прилагающихся разного рода органов. Хатцуне было страшно просто открыть рот, чтобы, так сказать, сочинить что-нибудь на ходу, потому что ей, казалось, что все на что она сейчас способна это невнятное "э". Спокойствие, с которым Аманда рассказывала эту ужасную историю, еще больше вгоняло девушку в ступор. Конечно, все это давно в прошлым, но если бы Аманда сейчас плакала Мику хотя бы знала, что может попытаться ее успокоить. А тут было не ясно, нужно ли это вообще - успокаивать, вроде бы и без того спокойного человека. Сделав глоток уже полностью остывшего чая,  Хатцуне внимательно посмотрела на подругу, которая мило поедала свою печеньку.
- Прости, я даже не знаю что сказать,  - немного неуверенно, но все же девушка решила признаться, - Все как-то очень внезапно...
Немного погодя, Мику добавила:
- И что потом? Что ты сделала потом? Сразу рассталась с ним? Или решила проверить его чувства?
Честно говоря, Хатцуне не думала, что будет правильным задавать такие вопросы, но раз уж начали, следует продолжить и покончить с этим наконец.